В конце 2019 года Генассамблея ООН приняла очередную, усиленную, резолюцию по правам человека в Крыму. В частности, ООН требует от России, оккупировавшей Крым, прекратить преследования жителей полуострова по политическим и религиозным мотивам, остановить призыв крымчан в армию России и незамедлительно выпустить всех незаконно осужденных жителей Крыма.
Меняется ли ситуация с правами человека в Крыму? Кому грозит опасность на полуострове? Соблюдает ли Украина права крымчан? На эти и другие актуальные вопросы в студии Радио Крым.Реалии отвечает глава правления Крымской правозащитной группы Ольга Скрипник.
– Какие основные тенденции мы можем отметить для Крыма 2019 года?
– В целом тенденция не утешительная. Они (права человека – КР) продолжают ухудшатся, если говорить обобщенно. Если более конкретно, то по наблюдениям нашей организации, которая занимается непосредственно документированием всех сфер, связанных с правами человека, а также военными преступлениями, то здесь мы, увы, отмечаем только усиление негативных тенденций.
Начну с близкой для нас всех темы – это политзаключенные. Люди, которых незаконно лишили свободы. Здесь будут более наглядными цифры, которые мы задокументировали в 2019 году: всего было «освобождено» из мест лишения свободы 12 человек, но, в тоже время, 40 человек были незаконно лишены свободы в Крыму Россией.
– Кто остается основной группой риска в Крыму?
– Здесь сложно сказать, потому что логика ФСБ и кремлевского режима иногда бывает весьма неожиданной. Но если говорить о том, что уже зафиксировано, то сейчас минимум 88 человек продолжают находиться в местах лишения свободы по незаконным делам. Самые многочисленные, это дела крымских мусульман. Среди них большинство крымских татар – 65 человек, которые обвиняются по террористической статье за якобы участие в «Хизб ут-Тахрир». Это очень жесткая статья, она включает еще и лишение свободы на огромные сроки. Мы в этом году видели страшные приговоры по 12 лет, по 17 лет.
Минимум 11 человек — это так называемые «диверсионные» дела. Но часто видим, что Россия потом сама вынуждена отказываться от некоторых обвинений и максимум оставляет только хранение оружия. То, что смогла подкинуть и сфальсифицировать.
Из открытых, ярких активистов, мы имеем дело Олега Приходько. Мы видим, что преследование за украинские символы, за украинские флаги все равно продолжается. В этом же году Россия отпускает Владимира Балуха, которого посадили по сути за украинский флаг. За короткое время у нас появляется новый украинский политзаключенный Приходько, который также лишен свободы за свою открытую украинскую позицию.
– Есть ли в Крыму люди, которые занимаются защитой прав человека?
– Активные люди остаются. И тот прессинг, репрессии и давление, которые мы сейчас в Крыму, наоборот приводит к тому, что люди организовываются и продолжают сопротивляться. Ищут новые формы, находят друг друга. Мы видим это ярко, например, под зданием суда, когда проходят те или иные процессы. Что важно, теперь эти процессы мы наблюдаем не только в крымских судах, но также и на территории России. В марте было задержано более 20 человек по так называемому «делу Хизб ут-Тахрир». Людей на этапе следствия сразу же вывезли из Крыма в Краснодар. Но активисты все равно едут туда, поддерживают друг друга. Это очень яркий пример того, что несмотря на то, что Россия пытается создавать очень сложные ситуации, люди продолжают (поддерживать – прим).
– Сейчас соблюдается право крымчан на получение информации?
– Оно постоянно нарушается и в разные способы. Один из самых ярких примеров – прямое блокирование различных веб сайтов. Бывает, что весь сайт заблокирован как, например, «Украинская правда». Или сайт Меджлиса крымскотатарского народа, который блокируется в связи с решением о запрете Меджлиса. Это было уже не один раз признанно незаконным, и все международные организации требуют отменить этот запрет. Мы фиксируем в разное время до 30-ти блокировок украинских сайтов. Что интересно, они блокируются с нарушением самого российского закона.
– Насколько большое внимание уделяют российские спецслужбы общению крымчан в сети интернет? Насколько рискованным оно является сейчас?
– Это в целом вопрос нашей медиабезопасности, медиаграмотности. Понимания того, что любая информация, которая попадает в сеть, может быть использована против тебя. Особенно, если мы говорим о таких зонах конфликта и оккупированной территории как Крым. Что я точно бы не советовала людям, так это в принципе пользоваться мобильной связью. Кроме каких-то особых случаев. Россия элементарно может в период доследственных проверок устанавливать все прослушки и специальное обеспечение для того, чтобы слушать мобильные переговоры. Мой совет – по мобильному телефону общаться минимально. Только какие-то бытовые вопросы, вызов скорой помощи. Не более того. Считайте, если вы говорите по мобильному телефону, то кто-то вас слушает.
Что касается социальных сетей. Да, с одной стороны это важный инструмент, через который надо сообщать, если в отношении вас нарушаются права, вас задерживают, обыскивают. Часто социальные сети являются одним из самых быстрых механизмов. Этот инструмент продолжайте использовать, это действительно важно. Для нас, как правозащитников, иногда он бывает единственной ниточкой, когда мы успеваем хоть как-то узнать, что произошло. Но, в тоже время, распространены попытки взлома. Поэтому используйте двухэтапную авторизацию. Она есть во всех социальных сетях. Тоже самое касается любых мессенджеров. Также нужно понимать, что в «Вконтакте» и «Одноклассниках», априори, какие бы вы пароли не ставили у ФСБ есть доступ.
– Хотелось бы поговорить о том, что происходит со стороны материковой Украины на административной границе между Крымом и Херсонской областью. Там нарушаются права человека?
– В целом, если говорить о техническом обеспечении и санитарно-гигиеническом, то наконец-то появились позитивные изменение. Мы за это боролись 5 лет. К сожалению, за все предыдущие годы это не сдвинулось с места, даже когда были выделены реальные бюджетные деньги на обустройство. Речь идет об элементарных вещах: туалеты, зал ожидания. Сейчас произошли изменения. Осенью были оборудованы режимные зоны, открываются сервисные зоны для людей.
Также мы настаивали на доступе к определенным услугам: административные, почта, банкомат. Они сейчас имплементируется, и я надеюсь, что уже с нового года люди смогут не только находиться в нормальных крытых помещениях, но и получить хотя бы минимальные административные услуги. Это очень важный прорыв, который у нас произошел.
Много проблем остается с таможней в силу закона о «свободной экономической зоне». Он абсурдный, но все равно продолжает действовать. Это вопрос перевозки личных вещей, когда что-то считается личными вещами, а что-то нет. Нам по-прежнему поступают жалобы. Хотя их и стало меньше, но они связаны именно с работой таможни. Пока там будет стоять таможня, у нас всегда будет эта проблема.
И еще один вопрос, который у нас возник, связан с действиями национальной полиции. Там появился такой «вагончик» с нацполицией. Часто, без объяснений причин, иногда даже не представляясь и не давая соответствующие документы, у людей собирали определенные персональные данные. Хотя просто так никто не может этого делать. Все должно быть в рамках каких-то правовых вещей, в рамках открытого производства. Мы много раз обращались, и коллеги наши обращались, что эти действия недопустимы. И вот недавно Офис гуманитарной политики провел круглый стол по свободе передвижения. И что важно, там были представители нацполиции, именно АРК. Они признали, что такие проблемы есть, были определенные превышения полномочий, и что сейчас этот вопрос урегулирован и таких действий сейчас не должно быть. Действительно, после этого у нас снизилось количество жалоб на действия полиции. Еще раз просим крымчан обращать на это внимание и сообщать о таких нарушениях: звоните на линию прокуратуры.
– В 2019 году в Украине сменилась власть. Чувствуется ли преемственность и системность, которая идет от предыдущей власти? Может были унаследованы какие-то направления политики?
– В вопросах Крыма я даже не хотела бы преемственности от предыдущей власти. Было слишком много проблем, обещаний, игнорирований. Я надеюсь это не будет перенято новой властью. Например, проблема нерезидентов известна уже трем парламентам. Первый, который был еще времен Януковича и который летом 2014 года принял закон о «Свободной экономической зоне». Дальше был парламент времен Петра Порошенко, который так и не нашел ни силы, ни желаний это отменить. Хотя они абсолютно точно знали об этой проблеме. Мы встречались и на уровне комитетов, и глава Меджлиса Рефат Чубаров часто подымал этот вопрос, но «воз и ныне там». Сейчас уже есть третий парламент, который тоже знает об этой проблеме. Вроде есть понимание, но каких-то конкретных инициатив по отмене этого закона мы еще не видели. Знаю, что коллеги встречались с НБУ и готовы работать над тем, чтобы хотя бы на уровне банков убрать проблему нерезиденства. Тем не менее, закон о «Свободной экономической зоне» должен быть отменен, и это как раз тот вопрос: «Будет ли это преемственность или нет?».
В вопросах КПВВ есть, наоборот, «не преемственность», в хорошем смысле. Все-таки КПВВ меняют. Пока то, что мы видим, разное. Есть достаточно и позитивных сигналов, которые нужно учитывать. У нас была встреча сразу после выборов, в конце мая этого года, с новым президентом Владимиром Зеленским. Мне показалось, что у него была личная, мощная мотивация помочь.
– Международное сообщество не один раз предъявляло к России требования в отношении оккупированного Крыма. Насколько высока вероятность того, что Россия будет выполнять эти требования в 2020 году?
– Здесь важно, что будут решения еще разных судов. Например, это Международный суд справедливости по вопросам дискриминации. Мы еще ждем его решения, есть только промежуточное. И еще Европейский суд по правам человека рассматривает межгосударственную жалобу. Я думаю, что когда будут вынесены эти решения, то это уже будет очень существенный аргумент. Он даст нам возможность на международном уровне вводить новые механизмы чтобы влиять на Россию, и чтобы она выполнила эти требования. Это не произойдет быстро. То, чего мы можем ожидать в 2020 году, это вопросы, связанные с обменом и освобождением политических политзаключенных. Это реальная перспектива, если переговорный вопрос сохранится.
Второе, что мне кажется очень важным, что можно думать над тем, чтобы в 2020 году начать создавать какой-то формат по Крыму. Сегодня нам негде вести переговоры. У нас есть только «Минск», который касается Донбасса. Вопрос даже не в том, чтобы Россия обязательно пришла на эти переговоры. Можно даже с нашими странами-партнерами, например, США, Великобританией, Францией. С ними нужно находить этот формат. И в следующем году было бы правильно Украине стать более активной в этом направлении и искать такой механизм, чтобы какую-то площадку запустить. Тогда эти все вопросы можно будет ставить.
Беседовал Сергей Мокрушин
