Представитель Крымской правозащитной группы Ирина Седова в интервью УНИАН рассказала, эффективно ли вещание на Крым с телевышки в Чонгаре, как оккупанты блокируют в Крыму сигналы украинских радиостанций и что нужно делать, чтобы завоевать доверие крымской аудитории, которая все еще не определилась, кому доверять – Украине или России.
После четырех лет оккупации жители временно оккупированных территорий Украины, в частности, Крыма, испытывают информационную дезориентацию и мало верят сообщениям как украинских, так и российских медиа. Однако проблема еще и в том, что вторых – гораздо больше, а первые оккупационная власть всячески пытается заглушить.
Так, Крымская правозащитная группа в июле текущего года проверила работу четырех украинских радиостанций – «Украинское радио», «Мейдан», «Крым. Реалии», «Херсон FM».
Эти радиостанции начали свое вещание на Крым в прошлом году с телевышки, установленной в с. Чонгар Херсонской области. По задумке, сигнал должен был покрывать и Херсонскую область, и весь север Крыма. Мониторинг правозащитников проводился в 13 населенных пунктах на севере Крыма — с помощью FM-проигрывателей в автомагнитолах, а также с помощью аудиоплеера со встроенным FM-проигрывателем. И, по результатам мониторинга, правозащитники делают вывод, что,в последнее время, оккупационная власть Крыма глушит сигнал украинских вещателей путем включения российских радиостанций на этих же частотах.
Об этой проблеме, а также о том, как ее решать и как все-таки украинским СМИ завоевать доверие крымской аудитории, УНИАН побеседовал с представителем Крымской правозащитной группы Ириной Седовой.
— Запуск телевышки Чонгар для вещания на Крым год назад презентовался как крупнейший совместный проект Министерства информационной политики и Национального совета по вопросам телевидения и радиовещания. Известно ли вам, во сколько обошелся этот проект?
Ирина Седова: После нашего мониторинга работы FM-станций в Крыму в моем Фейсбуке я пообщалась с Сергеем Костинским, который представляет Нацсовет и занимается вопросами Крыма. Исходя из его слов, выяснилось, что строительство вышки – это заслуга частного инвестора (не помню название) – ни копейки бюджетных средств на это не было потрачено. Кроме того, все вещатели, получившие лицензии, платили собственные деньги и за лицензии, и за передатчики. То есть это не государственный проект. А государство просто помогло получить частоты.
— По вашему мнению, нужно ли подключаться государству, тратить бюджетные средства?
Сложный вопрос. На самом деле, если от вышки есть хороший эффект, можно на нее потратить государственные деньги. Но для этого нужно проверять и мониторить работу не только радио, но и телевидения. Может быть, мониторинги не должны быть публичными, но они должны быть системными. Чтобы те, кто вложил деньги в эту вышку, понимали, что эффект есть. Да, если эффект есть, имеет смысл построить еще такие вышки за бюджетные средства. К примеру, на том же «Каланчаке» (сигнал с Чонгарской вышки физически не «добивает» на некоторые участки Крыма). Однако, скорее всего, придется «прыгать» по частотам, чтобы быть готовыми, если оккупанты одну частоту заблокировали. И здесь не все так просто, нужно урегулировать законодательство. Нынешнее наше законодательство по использованию частот, выдаче лицензий, написано еще для мирного времени. А нужны какие-то меры, которые будут учитывать вызовы информационной войны. Это сложный процесс. То, что сейчас умудрились, не переписывая законодательство, поставить эту вышку в Чонгаре, запустить хоть какое-то вещание – это, конечно, победа. Теперь же задача государства не только запустить станции, но и сделать так, чтобы они там работали.
— Уточните нюансы вашего мониторинга в Крыму. Кто его проводил, не было ли препятствий?
Все наши мониторинги проводят живые люди, которые живут в Крыму. Мы не афишируем, кто это – для них небезопасно. Вы упомянули о необходимости системного мониторинга, может быть даже государственного, по результатам которого можно было бы судить о целесообразности строительства новых вышек.
— Каким вы видите такой мониторинг, опять-таки, с учетом аспекта безопасности. Нужно ли также привлекать местных, или рискнуть и поехать в Крым стоит киевским специалистам?
Лучше, конечно, находить каких-то местных жителей, готовых сотрудничать. Специалистам из Киева все равно придется арендовать машину у кого-то, эта информация может уйти в ФСБ. На машине с украинскими номерами кататься по Крыму и что-то выискивать, означает сразу привлечь к себе внимание. И это, по моему мнению, действительно небезопасно. Российский сигнал пробивается даже в Херсонскую область.
Понимаете, мы ведь сделали эту систему мониторинга в том числе и для того, чтобы помочь нашей власти. Если бы они хотели с нами сотрудничать, могли бы обратиться, чтобы мы проводили мониторинги для них, может даже не публично. Но таких обращений к нам пока не было. Была только критика нашего последнего мониторинга, мол, представив его результаты общественности, мы информируем ФСБ. Но ведь это же не так! Мы информируем наше общество, наших граждан о том, насколько вообще доступ к украинской информации есть в Крыму. А, по факту, сейчас с этим большие проблемы.
— Вы как-то ранее упоминали, что российский сигнал пробивается и в Херсонскую область, создавая препятствия украинским вещателям. Мы можем это как-то блокировать сегодня со своей стороны?
Я не технический специалист, но существует схема по глушению сигнала. И этим тоже, конечно, нужно системно заниматься – мониторить и делать все, чтобы их сигнал к нам не пробивался.
— Прочла ваш недавний комментарий в соцсетях по поводу реальной ситуации с вещанием на Крым: «…заявления наших политиков о том, что в Крыму вещают украинские радиостанции, в то время, когда они по факту там толком не вещают, гораздо сильнее бьют по рейтингам Украины в глазах крымчан, чем горькая, но правда». Это ваша субъективная оценка или, возможно, те люди из Крыма, которые помогали вам проводить мониторинг, на этот нюанс обращали внимание?
Вот, смотрите, у нас была информация, что четыре украинские радиостанции в Крыму вещают. Сделав мониторинг, мы говорим о том, что, на самом деле, они не вещают. И бессмысленно дальше рассказывать даже жителям Украины о том, что на Крым есть вещание. Пиар на том, чего нет, – это популизм, которым нельзя заниматься. Нужно говорить правду людям, даже если она, с точки зрения проукраинской пропаганды, будет не выгодна. Если мы действительно хотим завоевать доверие крымчан, нужно говорить правду, даже если она нам не всегда удобна.
— С октября этого года украинские СМИ, которые ведут вещание на временно оккупированные территории Донецкой и Луганской областей, а также на территорию аннексированного Крыма, будут на 75% вести вещание на украинском языке. Ваше мнение: нужны ли языковые квоты для оккупированных территорий?
Я считаю, что нет. Знаете, есть такое понятие — «мягкая украинизация»… У нас отобрали Крым, уже четыре года люди, фактически, не имеют доступа к украинской информации, СМИ. Наши попытки запустить радио, как видим, пока не увенчались особым успехом. Люди физически отвыкли от украинского языка. И, конечно, им не очень комфортно будет слушать украинский язык на радио – они будут переключать на российские станции. Украинский контент должен идти на русском языке с вкраплениями украинского языка, но постепенно. Сначала – 25 процентов, потом 30-40 процентов. Или, к примеру, запустить одну станцию полностью русскоязычную, а вторую – полностью украиноязычную. При этом, наша первоочередная задача сегодня – это наладить вещание. Когда у нас будет схема, как избегать блокировок, когда вещание будет нормально работать, нужно думать, чтобы наш контент еще и «переваривался» крымчанами без сопротивления. Потому что российская пропаганда специально спекулирует на языковом вопросе. Когда мы мониторили язык вражды в крымских СМИ, то одним из основных моментов для спекуляции был именно языковой вопрос. Если мы включим только украиноязычные станции, скажут, мол, видите, бандеровцы русский язык уничтожили у себя, теперь хотят и в Крыму.
Нужно учитывать интересы населения, которое там живет. Украине нужно показать, что она может на оккупированной территории вещать на языке, на котором там говорят люди– ведь,признаемся честно, наверное, для 80% крымчан русский язык родной. Почему я с вами на русском сейчас разговариваю? Я живу в Киеве четыре года, я выучила украинский, пишу на нем тексты, но если мне очень быстро и эмоционально нужно донести свою мысль, то до сих пор мне проще сказать на русском.
— Разве эти четыре станции, которые уже год работали, пока не начались блокировки, вещали преимущественно на украинском?
Нет, почему же. На том же «Крым. Реалии» есть русскоязычные передачи. Гости говорят на том языке, на каком им удобнее. Радио «Мейдан» вообще на крымскотатарском должно было вещать.
— В контексте обсуждения, на каком языке вещать на Крым, интересен и такой аспект, как банальный страх. Я имею ввиду, что слушать украиноязычный контент может быть небезопасно с той точки зрения, что включил радио, откуда звучит украинский язык, а сосед услышал – донес в ФСБ. Мы ведь знаем, в Крыму доносы стали обычным делом.
Не думаю, что с этим будут проблемы. Все-таки даже тех людей, кто ходит в Крыму в вышиванках, достаточное количество. И те наши люди, которые любят украиноязычный контент, могут его получить – ведь «Украинское радио», получившее лицензию, только на украинском вещает. Русскоязычных передач практически нет. Однако, повторюсь, нужно учитывать интересы населения Крыма. И самый главный меседж в нашей информационной работе с Крымом – там тоже наши граждане. Об этом почему-то в информационном пространстве забывают. Предлагают обращать внимание только на тех, кто итак поддерживает Украину, ждут, когда мы вернем Крым. На самом же деле, как мне кажется, в первую очередь, нужно работать с аудиторией, которая не определилась, кому доверять – Украине или России. Сомневающихся там много. И наша задача, чтобы они все-таки доверяли больше нам.
— Прочла у Сергей Костинского пост, где он пишет следующее: «Когда мы утверждаем, что для оккупированных территорий нужен какой-то специальный адаптированный язык (русский), мы просто сепарируем наших сограждан, которые стали заложниками российской оккупации. Если выбираем языком общения с Крымом и Донбассом русский, тогда согласны с Кремлем в том, что Донецкую и Луганскую области, а также Крым населяет какой другой, не украинский народ, и что эта земля никогда исторически и юридически не входила в состав Украины…». Прокомментируете?
Сколько людей, столько и мнений. Я десять лет занималась медиа в Крыму, и знаю, что это такое. Знаю, как ненависть ко всему украинскому внедрялась российской пропагандой задолго до оккупации. Чтобы преодолеть эту ненависть, побороть язык вражды, нам все-таки нужно действовать более мягко, а не нахрапом. Это мое мнение.
— В целом, по вашему мнению, нуждается ли государственный подход к вещанию на оккупированные территории в каких-то изменениях? Если да, то в каких?
Пока есть хоть какие-то сдвиги в эту сторону, это уже похвально и приятно. Надеюсь, что они будут успешными. Возможно, наш мониторинг тоже поможет. Будут больше знать о возможных вызовах и учитывать это в дальнейшей разработке вещания. Я рада, что есть люди, которые запустили телевышку. Это хорошая инициатива, и пусть продолжают. Мы же, со своей стороны, будем продолжать дальше делать свою работу, проводить мониторинги. Ведь задача гражданского общества – это как раз мониторить работу государственных органов. Поскольку мы находимся в состоянии вооруженного конфликта с Россией, то мониторим работу касательно Крыма госорганов и Украины, и России. Надеюсь, что мониторинги работы украинских госорганов будут приносить нам только позитивные результаты. Ведь мониторинги работы российских, напротив, только отрицательные.
— Когда можно ждать новых результатов исследований?
Надеемся, что через пару месяцев сможем сделать что-нибудь подобное. Может, ситуация изменится.
— Будете проверять те же районы Крыма?
Пока не знаю. Разговаривала с одним из наших вещателей, который получил лицензию. Сказали, что у них есть список городов, где раньше точно ловилось их радио. Хочу увидеть это список, чтобы мы попали в те самые населенные пункты, и четко все поняли – вещает или нет. Также хотим понять систему блокировок. То есть, речь идет о наложении частот или специальном глушении. Мы просто не технические специалисты и в этот раз у нас не было четкой задачи разобраться с этим вопросом. Но на будущее, если запишем какой-то кусок эфира, то сможем отдать вещателям и технарям. А они уже смогут понять, каким образом происходит блокировка наших сигналов.
Беседовала Ирина Шевченко
