Их называют «диверсантами второй волны». Трое граждан Украины, проживающих в оккупированном Крыму — Дмитрий Штыбликов, Алексей Бессарабов, Владимир Дудка — были задержаны ФСБ РФ прошлой осенью. С тех пор все трое находятся в СИЗО Симферополя. Дело квалифицируется по двум статьям: диверсия и создание организованной преступной группы.
Знакомство как повод для ареста
На самом деле фамилии этих трех задержанных в Украине слышны не часто. О них мы знали бы еще меньше, если бы двое не сотрудничали с рядом СМИ в качестве военных экспертов.
Алексей Бессарабов — наш коллега, журналист. Он готовил материалы из Севастополя о проблемах Черноморского флота. Работал в аналитическом центре «Номос», который специализировался на проблематике безопасности в Черноморско-Каспийском регионе. После событий зимы-весны 2014 года остался жить в Крыму. Причина — семейные обстоятельства. Жена и другие родственники Алексея не поддерживали идею возможного переезда.Бессарабова задержали 9 ноября 2016 года сотрудники ФСБ в Крыму по подозрению планирования диверсий «на объектах военной инфраструктуры и жизнеобеспечения Крыма». Позднее в Сети появилось видео. На нем Алексей — уставший и измученный, говорит, что он является военнослужащим Минобороны Украины в звании подполковника и уточняет, что с 2008-го года он — офицер оперативного резерва 14-го департамента Главного управления разведки Минобороны Украины.
В тот день были задержаны еще двое — Дмитрий Штыбликов и Владимир Дудка. Все трое между собой знакомы до ареста. И именно этот факт помог сотрудникам ФСБ составить из них «диверсионно-террористическую группу» ГУР Минобороны Украины. Таким образом была «исправлена» ошибка ФСБ при формировании первой группы диверсантов, в которую, по мнению спецслужбы РФ, вошли украинцы, не знавшие до этого о существовании друг друга — Евгений Панов, Андрей Захтей и Ридван Сулейманов.
Дмитрий Штыбликов — еще один сотрудник аналитического центра «Номос», а ранее украинский военнослужащий. После выхода в отставку занимался аналитикой. Вскоре после ареста был назван «руководителем группировки».
Друг и коллега задержанных, с которым Бессарабов и Штыбликов служили в разведке Военно-морских сил ВСУ в разное время, Павел Лакийчук, уверен: все трое до сих пор имеют проукраинскую позицию и не согласны с оккупацией Крыма. «Я даже допускаю, что булава и пепельница с трезубом, найденные в квартире Штыбликова, могли быть не подкинутыми Диме ФСБшниками, а на самом деле были его, и он их хранил, — говорил нам Павел вскоре после задержания троицы. — Алексей в последнее время критически относился и к России, и к Украине. Но как журналист всегда следил за махинациями Черноморского флота России на территории Украины. Это могло вызвать неприятие оккупационных «властей». Я помню, как Леша переживал, когда на Майдане разогнали студентов — для него это был шок. Дудка — украинец. Он любит свою Родину и переживает за нее, но так сложилась его судьба».
Надо сказать, что вскоре после ареста Штыбликова, Бессарабова и Дудки, были задержаны еще двое граждан Украины — Алексей Стогний и Глеб Шаблий. Об этих людях информации вообще нет. Знаем только, что оба заканчивали в один год Севастопольский военно-морской институт, в разное время уволились из ВМС. Стогния и Шаблия ФСБ также присоединила к «группировке» Штыбликова.
Информационная блокада
«У меня подписка о неразглашении, я не могу вам говорить ни о чем», — объясняет нам адвокат Владимира Дудки Оксана Железняк. А после добавляет: «У Дудки все хорошо».
Сегодня освобождением этой тройки на материковой части Украины занимаются больше друзья крымчан и некоторые родственники. Семьи всех троих ныне живут на полуострове. С журналистами они стараются не общаться. По разным причинам. Но в большинстве — потому что не хотят светиться, ведь каждое неосторожно сказанное слово может навредить родным, которые находятся в СИЗО.
«Осторожность родственников понятна, — считает руководитель Крымской правозащитной группы Ольга Скрипник. — В любой момент и к родственникам задержанных, и к адвокатам, могут применить давление или запугивание. Но с другой стороны, такие дела никогда нельзя замалчивать. Человек и семья, которая борется за его освобождение, никогда не должны оставаться одни. Потому что как только дело будет затихать в СМИ и на других площадках, задержанного могут начать пытать, избивать, заставить сознаться в чем угодно».
От правозащитников знаем, что на одном из заседаний Дудка заявил, что в СИЗО Симферополя ему и другим арестованным не оказывают необходимую медицинскую помощь, а в камере очень холодно. Медикаменты, которые передали родственники Дудке, отдали ему с задержкой в целый месяц.
Сын и сейчас передает отцу лекарства — в СИЗО обострились хронические заболевания. Родственники говорят, Владимир сильно похудел. Правозащитники предполагают: состояние здоровья — может быть инструментом давления на задержанного.
«Вопросы здоровья надо поднимать, — говорит Ольга Скрипник. — Даже согласно российскому законодательству, об этом вопросе говорить относительно безопасно. Можно, например, с жалобами обращаться к омбудсмену, требовать соответствующее медицинское обслуживание, лекарства и питание. С другой стороны, людей, которые испытывают какие-то физические боли, используют для получения признательных показаний. А этот «метод» равносилен пыткам. То есть пыткой можно считать даже невовремя выданное лекарство. Вот поэтому так важен контроль со стороны родственников и адвокатов».
И если у Дудки есть защитник, который может рассказать о состоянии клиента, то в каком положении сейчас находятся Бессарабов и Штыбликов, сказать сложно.
Меньше всего информации о Бессарабове. Его семья почти не общается даже с родственниками двух других задержанных. Одной из возможных причин может быть давление со стороны ФСБ. Например, по словам Павла Лакийчука, жену Алексея после ареста мужа уволили из университета, где она преподавала.
Трудности защиты
Ничего не известно и об адвокатах Бессарабова и Штыблика. У первого, говорят, какой-то друг семьи. «Но таким словам доверия особого нет», — говорит Лакийчук. У второго, возможно, защитник по назначению. По крайней мере, родные не знают того человека, которого Штыбликов якобы сам себе нашел.
«Проблема в том, когда всех троих задержали, то у них появились адвокаты по назначению, — вспоминает руководитель Крымской правозащитной группы. — Но они совершенно не представляли их интересы. Они только выполняли процессуальную роль, ставили подписи, но не защищали права клиентов. Часто в политически мотивированных делах такие люди помогают именно следствию. Поэтому обычно мы советуем нанимать профессиональных защитников со стороны».
Но не всегда получается. Так, в дело Штыбликова пытался войти Александр Попков — адвокат, который ранее защищал другого политзаключенного — Геннадия Афанасьева. «От меня Штыбликов отказался. Уверен, что под давлением», — говорит Попков. Это же подтверждают и его друзья. «Дмитрий заявил, что выбрал другого адвоката. Там, за решеткой, их логику сложно понять. Думаю, его шантажируют. И основной рычаг давления — его семья. Он за них очень переживает, поэтому, возможно, и соглашается на то, на что соглашаться не должен был бы», — рассуждает Лакийчук.
«Неоднократно и наша Крымская правозащитная группа, и адвокаты обвиняемых фиксировали, что в следствии применяются незаконные методы — запугивание, давление, фальсификации доказательств, — продолжает Скрипник. — В частности, их заставляют отказываться от адвокатов по договору со стороны. И этот факт подтверждает то, что они пытаются ввести тех защитников, которые будут играть на руку следствию».
«Самый активный защитник у Дудки. Она каждый раз подает апелляции, — продолжает Лакийчук. — Правда, толку от этого мало. Последний раз заседание продолжалось пять минут в режиме видеоконференции».
Сегодня дело «диверсантов» находится на стадии досудебного расследования. Известно, что 6 марта срок содержания под стражей всем троим был продлен. Это произошло уже в третий раз. Судьи и на этот раз не прислушались к адвокатам — не захотели выбрать хотя бы какую-то другую меру пресечения, например, домашний арест или подписку о невыезде. Более того, на последние заседания родственники не смогли попасть в зал суда. Только адвокату Дудки удалось добиться присутствия родных.
Ныне все ждут обвинительного заключения и рассмотрения дела по существу. Когда это будет — неизвестно.
С надеждой на Украину
В местной крымской прессе о задержанных «диверсантах» давно не пишут. Да и поддержки среди знакомых ждать не приходится. Вот пример из жизни, замеченный Лакийчуком. «Заглянул я в блокнот моего верного и надежного друга Дмитрия Штыбликова в Фейсбуке. Так вот, за три месяца его «френдлист» сократился с более 250 «френдов» до 74! Испугались… Зато остались настоящие», — написал как-то в соцсети он.
Именно друзья присоединились к группе родственников заложников Кремля в РФ и Крыму.
«Как сказали нам близкие Олега Сенцова, мы еще «молодые, у нас еще все впереди, со временем будем более сдержано относиться к вопросу», — смеется Павел Лакийчук. — Но и нам заметно, что за три года Украина не смогла скоординировать работу таким образом, чтобы наладить механизм для освобождения людей. И если в России Украина может хоть каким-то образом влиять на ситуацию с точки зрения международного законодательства, то по Крыму — мы почти бессильны, и хотя это наша территория, на практике Крым превратился в эдакую серую зону. Абсурдно говорить, но на самом деле, было бы лучше, если бы наших друзей перевели в СИЗО на территорию РФ. Но не думаю, что так будет. На примере «крымских террористов», как мы говорим, второй волны они поняли все плюсы удержания именно в Крыму. Никто к ним не имеет доступа из правозащитников, дипломатов».
Родственники задержанных хотя и не говорят об этом откровенно, но надеются на поддержку из Киева. Все вспоминают о создании единого координационного центра, например, при МИДе, который бы занимался исключительно освобождением украинцев в Крыму и РФ.
«Потому что здесь, в Крыму, ни на что надеяться не приходится, — говорит один из родственников «диверсантов». — Даже хорошим адвокатам, которым удалось войти в дела, не дают нормально работать, а все их аргументы и доводы суд игнорирует. Всем понятно, что все уже давно решено. Но сами понимаете, 20 лет — это огромный срок… Для кого-то приговор может оказаться билетом в один конец. Очень страшно от одной мысли, что нам никто не поможет, и мы останемся один на один с этой госмашиной».
Сегодня сложно сказать, дела «диверсантов» появились по инициативе местных властей или «гениальная» идея пришла из Кремля. Но о чем можно заявлять уверенно: они точно сфабрикованы и политически мотивированы.
«Однозначно у инициаторов арестов есть цели, которые не связаны с правосудием — люди не совершали те преступления, которые им инкриминируют, — комментирует Ольга Скрипник. — Можно говорить, что такие действия ФСБ рассчитаны как на внутреннего, так и внешнего «потребителя». Во-первых, дела о диверсантах, терроризме помогают укреплять местные силовые структуры, таким образом, держа людей в страхе — смотрите, есть террористы, надо от них защищаться, а значит — увеличивать количество силовиков. И такой подход работает. Мы знаем массу примеров, когда теракты использовались для укрепления власти. Так что такие действия помогают оправдаться, почему так много ФСБшников, нарушений прав человека. Это такой миф, созданный российской властью для усиления влияния.
Во-вторых, исходя из сфабрикованности дела, можно предположить, что власти хотели сказать, что таким вот «диверсантом» может стать любой человек, который будет неугоден местным или центральным «властям».
В-третьих, это дело можно использовать на международной площадке. И пример тому уже был, когда после ареста первых «диверсантов» летом 2016-го Путин на G20 заявил, что он не будет обсуждать крымский вопрос, потому что были обнаружены украинские диверсанты. То есть РФ попыталась использовать дело для получения неких политических бонусов. Поэтому спекуляции нельзя исключать. Дело может быть использовано в нужный момент. Люди же просто стали заложниками ситуации».
