В российских тюрьмах заключённым отказывают в медицинской помощи для получения признательных показаний. В частности, это касается политических заключенных. Об этом в эксклюзивном комментарии УНН рассказала правозащитница и руководитель организации «Крымская правозащитная группа» Ольга Скрипник.
Правозащитница подтвердила, что оказание или неоказание медпомощи используется как инструмент шантажа.
«Что касается неоказания медицинской помощи, то с этим абсолютно катастрофическая ситуация, которая касается всех заключенных — как политических, так и обычных заключенных, которые находятся в СИЗО и в колониях Крыма. Что касается использования неоказания помощи в разных делах, мы это фиксировали как форму давления. По сути, по международным стандартам, если не оказывают помощь и требуют что-то взамен, например, признательные показания, то это может быть приравнено к пыткам», — пояснила правозащитница.
Она привела пример такой ситуации в деле так называемых «диверсантов».
«Это Владимир Дудка, когда его задержали, он уже тогда имел хронические болезни, а потом он как раз проходил лечение. Балуху была необходима медицинская помощь, он страдал от очень острых болей. Ему специально не оказывали помощь и требовали дать признательные показания. Это пример, как это используется. Владимиру Балуху, даже когда он в суде терял сознание, – максимум, что он получал – приезжала скорая помощь, ему давали таблетку от давления и отправляли назад в здание суда. Дальше громкое дело, где было четко видно, что не оказывают помощь – это «дело Веджие Кашка», это ветеран крымскотатарского движения. Дело получило такое название, потому что в ходе задержания четырех крымских татар погибла Веджие Кашка. Например, тогда был задержан Бекир Дегерменджи, это отец одного из фигурантов в «деле 26 февраля». Вот они находились в зале судебного заседания, это пожилые люди, которые нуждаются в медицинской помощи и одному из них пришлось одевать кислородную маску. Даже несмотря на это, что они не могли тогда полноценно принимать участия в судебных заседаниях, их все равно оставили под стражей и оставили в СИЗО. Было другое еще дело над Кабир Мохаммад, он вообще пережил два инсульта в СИЗО из-за того, что ему не оказали медицинскую помощь», — рассказала Скрипник.
По словам правозащитницы, случаи, когда медпомощь становится предметом шантажа, фиксируются постоянно.
«Это действительно – практика. Вторая проблема – это смерти в СИЗО. В апреле этого года мы сообщили о четырех смертях, о которых нам точно стало известно. Это было четыре смерти, которые даже ФСИН Российской Федерации признал. Правда, ФСИН РФ признал три из четырех, и официальная версия, что это суицид. Это были все граждане Украины, но этнически там были и крымские татары, и русские, и украинцы. Но то, что, допустим, вызывает сомнения: один случай произошел в карцере. Когда человек попадает в карцер, то у него забирают любые предметы. Как у человека получилось совершить суицид в карцере – большой вопрос. Поэтому мы направили в том числе информацию Специальному докладчику ООН по предотвращению пыток Нильсу Мельцеру, потому что не факт, что это был суицид», — пояснила Скрипник.
По словам активистки, даже если имел место суицид, то возникает вопрос к руководителям места несвободы: как у заключенного в карцере оказались предметы, с помощью которых он смог покончить с собой.
