Шесть лет назад, 18 марта 2014 года, через два дня после так называемого «референдума» о присоединении Крыма к России Владимир Путин, выступая в Кремле по поводу внесения в Федеральное собрание закона о включении в состав Российской Федерации Республики Крым и Севастополя, заявил, что «не припомнит, чтобы интервенции проходили без единого выстрела и без человеческих жертв».
Руководитель Крымской правозащитной группы Ольга Скрипник рассказала сайту Радио Свобода о первых жертвах оккупации Крыма Российской Федерацией.
– Решат Аметов считается первой гражданской жертвой, которая задокументирована. Однако мы не исключаем, что могли быть жертвы и раньше. После случая с Решатом Аметовым минимум еще 20 активистов были похищены в разгар мартовских событий. Например, Андрей Щекун и Анатолий Ковальский – их держали в плену. В основном все они содержались в плену на Чонгаре, это один из пунктов выезда-въезда в Крым, где была база боевиков. И сейчас уже есть подтвержденная информация, что эта база была организована тем самым Гиркиным, и там минимум 20 активистов содержались в плену. 20 марта их обменяли, и они попали уже на подконтрольную Украине территорию. После этого похищения продолжились, но точную цифру никто не может назвать, так как крайне сложно было документировать эти события. Часть из этих людей была освобождена, судьба части из них неизвестна до сих пор. В том числе это те активисты, которые были похищены уже позже, в мае месяце. На сегодняшний день цифры, которые есть у правозащитников и международных организаций, они колеблются от 20 до 50 жертв насильственных исчезновений. И это именно те, кто до сих пор не найден, и неизвестна их судьба. Еще раз подчеркну, работать в этом направлении очень сложно, поэтому говорить о какой-то точной цифре было бы неправильно.
– А известно ли, кто вообще участвовал в этих похищениях, кто их организовывал, имели ли к этому отношение какие-то российские военные, находившиеся на полуострове, или это были вот эти вот пресловутые отряды «самообороны», которые появились в Крыму в феврале 2014 года? Вы упомянули Гиркина…
– Сама фамилия Гиркина подтверждает, что это было скоординировано и управлялось Российской Федерацией. Я сама в то время была в Крыму и была одной из активисток, мне также поступали угрозы, в Ялте. Насколько я понимаю, это были местные отряды крымской «самообороны», которые поддерживались главой правительства Крыма Сергеем Аксеновым и финансировались частично как из местных бюджетов, околокриминальных, так и Российской Федерацией. И вторая силовая группа – это байк-клуб «Ночные волки», который базировался в Севастополе, и это известный факт, что он прямо поддерживался Путиным. Поэтому, конечно, финансирование у них было из Российской Федерации. Это местные силовые блоки, которые использовались Российской Федерацией. Дальше, когда уже события начали развиваться более стремительно и начались захваты воинских украинских частей, тогда было уже четко видно координацию представителей российских военных. Обычно говорят о разведывательном управлении Минобороны Российской Федерации. И те захваты, которые я видела на Южном берегу Крыма, это Гурзуф и Массандра, это были местные силовые такие блоки, парамилитарные. И при захватах обычно присутствовали два-три человека, это были уже офицеры именно из Российской Федерации, которые непосредственно руководили этой операцией. Также к ним частично подключались граждане Украины, которые служили на тот момент в Службе безопасности Украины, но изменили присяге и перешли на сторону Российской Федерации. Таким образом, российская сторона получила полный доступ ко всем делам на все общественные организации, на активистов. То есть все досье, которые собирались СБУ, они сразу же были в руках у ФСБ и у военных Российской Федерации. Поэтому, конечно, они имели полный доступ к нашим адресам, к составам семей. Например, когда мне угрожали, неоднократно упоминалось, что информация обо мне и о моих родственниках есть в их распоряжении.
– А можно ли говорить о том, что крымские татары в тот момент преследовались в первую очередь?
– Преследовались две основные группы. Во-первых, это крымские татары, в первую очередь речь идет о Меджлисе и о тех крымскотатарских активистах, которые поддержали все эти акции протеста, начиная с 26 февраля. И вторая группа – это украинские активисты. Но я бы сказала, что они не столько этнически украинцы, сколько политически и в гражданском смысле. То есть это те граждане Украины, которые поддержали и входили в движение «Евромайдан – Крым», и они вместе были, в том числе, и на митинге 26 февраля. Это же движение «Евромайдан – Крым» проводило акции 9 марта, это день рождения Тараса Шевченко. Это две основные такие группы были, которые в тот момент очень активно преследовались. И также мы фиксировали угрозы нападения на представителей политических украинских сил – «Удара», «Блока Юлии Тимошенко», многие из них тоже были вынуждены срочно уезжать в марте.
– За прошедшие шесть лет продолжались ли эти исчезновения людей? Я имею в виду именно исчезновения, а не преследования по политическим мотивам.
– Опять же, здесь важно подчеркивать, о каких категориях мы говорим. Если говорить в целом о том, что люди исчезают, то этих людей много. Их сотни, и их можно увидеть даже на российских сайтах, той же самой полиции, где вывешивают в розыск людей, которые пропали. Но это в целом. Люди могли пропасть по разным причинам. Это могут быть общекриминальные причины, или просто люди покинули по каким-то причинам Крым, и родственники не знают почему. Мы работаем как правозащитники только с категорией насильственных исчезновений, то есть это те похищения, к которым причастны агенты российского государства или непосредственно само государство. Например, когда ФСБ, полиция или разные там парамилитарные группы, как «самооборона», причастны к похищениям. Мы фиксируем именно такие случаи. И здесь нужно сказать, что самое большее количество таких похищений было именно в 2014 году. Потом с 2015 года мы фиксировали спад насильственных похищений, и я думаю, это связано с тем, что к 2015 году уже полностью установилась российская формальная система, которая позволила вот этот способ борьбы с несогласными и с теми, кто наиболее активно выражал свой протест, перевести в другие формы. И начались уже политически мотивированные уголовные дела. То есть фабрикация уголовных дел. Когда людей просто лишают свободы за убеждения. И сейчас минимум 90 человек, граждан Украины – среди них и крымские татары, и украинцы – лишены свободы именно по таким делам, говорит крымская правозащитница Ольга Скрипник.
Андрей Шароградский
